* * *

Вот мнение Евы о том, как я изменился: «Я была больше всего удивлена отсутствием у Дона решительности в первые дни после аварии. Он всегда был борцом, постоянно заставлял и себя, и других делать как можно больше. Когда он не хотел дышать, мне показалось, что я его почти не знаю. Депрессия тоже была чем-то новым. Я научилась узнавать, что приближается тяжелый период - когда боль усиливается, он не спит и мучается.

За годы я узнала, что если оставить Дона одного, в итоге он вернется в спокойное состояние. Когда я хотела сказать ему что-то очень важное, а он не хотел слушать, приходилось прикусывать язык - и мне это не всегда удавалось .. Сегодня я не воспринимаю его как травмированного, хотя знаю, что это так и это навсегда. Дон так быстро ходит, что я почти забываю о его боли и увечьях. Мой муж действительно выдающийся человек».

* * *

Мои дети были, наверное, более уверены в моем выздоровлении, чем я. Они не видели, как я делал терапию, мучился, как ругался с врачами, потому что был очень болен. Не видели, как я пытался слишком резко встать. Мы старались оградить их от этого, насколько возможно. Ева видела меня в самые худшие моменты, но очень оберегала детей.

Хотя она этого не признает, моим детям, возможно, не хватает отца, особенно близнецам. Им было по восемь лет, и потому им недоставало меня в этом важном для их развития возрасте. Я бы должен был научить их спортивным играм и ходить с ними в походы. Оглядываясь назад, я вижу, что мой несчастный случай сильнее повлиял на родителей, чем на остальных. Они были по-настоящему сломлены. Я - старший из трех братьев, и все мы были здоровы. Но вдруг в тридцать восемь лет я чуть не погиб. Родители были убиты горем и не могли мне помочь. Они долгое время думали, что я могу умереть.

Мой отец - профессиональный военный, и матери пришлось научиться со всем справляться самой. Однако, когда они впервые приехали навестить меня в больницу, мама упала в обморок. Папа поднял ее и вынес из палаты. Она не ожидала увидеть меня в таком плохом состоянии. И, думаю, никто не ожидал.

Даже теперь я не уверен, что мама полностью оправилась после этого случая. Вот два из многих прекрасных воспоминаний о преданности моих родителей.

Первое. В лето после аварии Ева, как будто у нее не было других забот, решила повезти молодежь Саут-Парка в летний лагерь. Вообще-то этим должен был заниматься я, будь я в форме. Но она с удовольствием взялась за это. А значит, кому-то нужно было оставаться со мной в ее отсутствие.

Моя мать с радостью согласилась помочь.

Подошла неделя летнего лагеря для молодежи из церкви, и Ева оставила меня с ней. Мама каждый день для меня готовила, и я был рад, что она со мной. Но страшно боялся одной повседневной процедуры - матери нужно было опорожнять мою утку и подкладное судно. Сейчас я знаю, что в младенчестве она меняла мне подгузники, но те времена, когда меня присыпали детской присыпкой, давно прошли.

Я помню, как впервые попросил у нее судно. Она подала мне его совершенно спокойно. А после я стеснялся о нем напомнить.

Она избавила меня от этого затруднения, спросив, сделал ли я свои дела. Я только кивнул.

Она унесла судно в ванную, и оттуда донеслись необычные звуки. Я услышал, как, войдя в ванную и опорожнив судно, мама запела. Назло самой неприятной работе, которую один человек может задать другому, она пела за мытьем судна.


1234567891011121314151617181920212223242526272829303132333435363738394041424344454647484950515253545556575859606162636465666768697071727374757677787980818283