* * *

Шесть друзей из церкви приехали к нам и привезли сиденья от одного фургона, принадлежащего церкви. В церкви они соорудили пандус, чтобы можно было подвезти меня к двери.

Я беспокоился, что возложил на них столько забот, и несколько раз извинялся, но они уверяли, что им это в радость.

Потом я вспомнил слова Джея. Мои родные и друзья видели меня после аварии. А я себя не видел. Они испытали шок и страх, столкнулись с угрозой моей смерти или длительной инвалидности. Родным и друзьям было в некотором смысле тяжелее, чем мне. Им приятно было мне помогать. В каком-то смысле они отчасти выздоравливали сами и были рады сделать для меня что-то приятное.

Но как бы мне ни хотелось посетить в то утро службу, было трудно заставлять их все для меня делать. Я чувствовал себя абсолютно беспомощным и зависимым от них. Осознав это снова, я улыбнулся.

«Спасибо», - сказал я и позволил им обо мне заботиться.

Они осторожно посадили меня в фургон и поехали к церкви, подъехали к ее боковому входу. Когда один из них открыл дверь, идущие в храм прихожане увидели меня.

«Смотрите! Это пастор Дон!» - воскликнул кто-то.

Раздались приветствия и аплодисменты, люди расступались перед человеком, везущим меня вверх по пандусу.

И тут возникла давка. Все бросились ко мне, некоторые аплодировали. Казалось, каждый хочет ко мне прикоснуться или пожать руку. Я с трудом верил, что этот ажиотаж возник из-за меня.

Наконец кто-то вкатил меня внутрь и поставил мое кресло перед трибуной рядом с органом. Поднять меня наверх было нельзя.

К тому времени весь приход уже знал, что я сижу перед алтарем. Я улыбался при мысли, что вернулся в церковь с конференции в «Тринити Пайнз» спустя всего пять месяцев. Может, и медленно, но верно.

И вот кто-то шепнул мне на ухо: «Мы просим вас сказать несколько слов прихожанам». Он встал сзади и покатил меня к центру алтарной части, прямо перед кафедрой. К тому моменту я почувствовал изнеможение. Возможно, оно не оставляло меня все время, но я был так настроен побывать в церкви, что не хотел замечать усталость. Я встал с постели больше двух часов назад. К тому моменту это была самая долгая моя отлучка и самое долгое пребывание в инвалидном кресле.

В ту минуту я понял, что сделал глупость, приехав, потому что физически не соответствовал собственным потребностям. Мое упрямство перевесило мою выносливость.

Возможно, это тоже неправильно, но я был совершенно поражен такой теплой встречей. Я не знал, смогу ли говорить. И что можно было сказать после всех этих недель отсутствия и всего пережитого?


1234567891011121314151617181920212223242526272829303132333435363738394041424344454647484950515253545556575859606162636465666768697071727374757677787980818283