* * *

Видимо, я чувствовал себя совершенно не готовым к таким переменам в жизни. Теперь мне понятно, что это был классический случай депрессии.

Вскоре все тоже это поняли.

«Не хотите поговорить с психиатром?»

«Нет», - сказал я. Через несколько дней одна медсестра спросила: «Не хотите, чтобы я вызвала врача? Вы могли бы с ним поговорить».

Я ответил так же.

Из-за того, что я не хотел ни с кем говорить, эти, как я их называю, «охотники за головами» стали наведываться в мою палату.

«Я вижу, вы пережили очень тяжелую аварию», - сказал один засекреченный психиатр, прочтя мою карту. Он пытался втянуть меня в разговор о моем самочувствии.

«Я не хочу говорить об аварии», - сказал я.

А на самом деле не мог. Как я мог кому-то объяснить, что произошло со мной в те полтора часа, когда я отсутствовал в этом мире? Как я мог найти слова, чтобы выразить невыразимое? Я не знал, как им сказать, что я буквально попал на Небеса. Я был уверен, что если начну об этом рассказывать, они подумают, что я сумасшедший.

Они подумали бы, что у меня совсем плохо с головой, что у меня галлюцинации или что мне нужны сильные лекарства для лечения мании.

Как я мог облечь в слова это самое счастливое и яркое событие в своей жизни? Как я мог показаться разумным, говоря, что хочу умереть? Но я знал, что меня ждет дальше, а они нет.

Я не собирался говорить с психиатром (или с кем-то еще) о том, что со мной было. Этот опыт был слишком интимным, слишком значительным, чтобы им делиться. И при том, что мы с Евой очень близки, тогда я не мог рассказать этого даже ей. Пребывание на Небесах было слишком святым, слишком необычным. Я считал, что рассказ о тех полутора часах обесценит их. Я не сомневался и не спрашивал себя, был ли я на Небесах на самом деле. Это меня не волновало. Все было так живо и реально, что сомневаться было невозможно. Нет, проблема в том, что я ни с кем не хотел делиться этим важным событием. Психиатров это не останавливало, они приходили ко мне и пытались мне помочь. Даже после нескольких визитов они не сообщали мне, что они психиатры. Сейчас это кажется смешным, но больничные психиатры твердо решили мне помочь. Когда я отказывался с ними говорить, они приходили и наблюдали за мной. Иногда они приходили, когда со мной занималась сестра. Иногда приходили и изучали мою карту, ничего не говоря. Я предполагал, что они ожидали, когда я сам заведу разговор.

Часто они приходили и говорили только что-то вроде: «Я доктор Джонс». Этот доктор мог пощупать мой пульс и спросить: «Как у вас с желудком?» Он изучал мою карту и задавал соответствующие вопросы. В конце концов он выдавал себя простым вопросом «Как вы сегодня себя чувствуете?»


1234567891011121314151617181920212223242526272829303132333435363738394041424344454647484950515253545556575859606162636465666768697071727374757677787980818283