* * *

«Сколько мне еще носить этот аппарат Илизарова?» - спрашивал я почти каждого медика, входившего в палату.

«Не знаю», - обычно отвечали мне.

«Но я хочу знать», - говорил я.

«Долго, очень долго», - отвечала медсестра или врач.

Пару раз я непременно хотел получить ответ и продолжал давить на врача.

«Недели. Месяцы, - сказал он. - Мы не можем сказать, потому что не знаем. Если бы я знал, я бы вам сказал».

Здравый смысл подсказывал, что они делают все возможное, но в те дни у меня было мало здравого смысла. Отчасти боль и, наверное, громадные дозы лекарств тоже влияли на меня, я не был легким пациентом. Вместо того, чтобы успокоиться, я думал: Почему мне ничего не говорят? Что им известно и что они скрывают? Есть что-то, чего они не говорят, но я имею право это знать.

Частыми бессонными ночами я лежал в постели и думал, что сестры устроили против меня заговор. И мне не приходило в голову задать себе вопрос: зачем им это нужно? Тогда почему мне ничего не говорят? - сетовал я, лежа, в постели. Что может ранить больнее?

И отвечал себе: Ничто. Я терпел боль, вызванную не только повреждениями, но и процессом лечения. Например, когда у меня изъяли фрагмент кости из правого бедра и ввели в правую руку, то сделали надрез длиной шесть дюймов и стянули его металлическими скобками. Когда пришел срок снимать эти скобки, их стали извлекать из моей кожи. Я содрогался от боли и настраивал себя так, чтобы не закричать во весь голос. Я не испытывал раньше такой мучительной боли. То есть, конечно, испытывал, но уже забыл, какие муки может вынести мое тело.

Бедная медсестра, вынимавшая скобки, после каждой делала перерыв. В ее глазах была грусть, и я видел, что она чувствует, как мне было больно. Она была крупной женщиной и всегда обращалась со мной как можно деликатнее.

«Извините, ваше преподобие», - сказала она мягко.

«Ничего, - пробормотал я. - Вы не виноваты». Я моментально вошел в свою роль пастора, пытаясь ее утешить. Мне не хотелось, чтобы она переживала из-за моих мучений. «Ваше преподобие, почему бы вам не закричать?»

«Это не поможет».

«Я бы на вашем месте закричала».

«А как же ... - пытался я шутить. - И разбудили бы всех пациентов больницы».

Я никогда не умел кричать спонтанно. Может, это был страх потерять контроль. Возможно, я боялся, что если закричу, то она и остальные сочтут меня слабым. Даже теперь я не знаю причин. Только знаю, что не мог кричать так, как кричали другие больные на моем этаже. Из нескольких палат каждый день доносились крики пациентов. Я так не мог. Вместо этого я задерживал дыхание и порой покрывался холодным потом, но не кричал.


1234567891011121314151617181920212223242526272829303132333435363738394041424344454647484950515253545556575859606162636465666768697071727374757677787980818283