Белоус (Анисимова) Татьяна Михайловна. Воскресшая в морге

Дорогие друзья! Приветствую вас любовью Господа нашего Иисуса Христа. Как пастор уже меня представил, я Белоус Татьяна Михайловна, в девичестве Анисимова. Верующая с 16,5 лет. На 17-м году Господь мне открылся. Выросла я в семье офицера-пограничника. Папа мечтал о мальчике, получилась девочка. Воспитывали меня, как мальчика. К 17 годам я была мастер спорта по баскетболу и мастер спорта по мотокроссу. Стреляла из всех видов личного оружия. Где-то метко, где-то не очень, но стреляла. Все было прекрасно, все было замечательно, отличница боевой политической подготовки, партсекретарь курса, все весело, все замечательно.

Вызывают меня в партком перед пасхой и говорят, что надо написать статью в многотиражку о поповском мракобесии. Я говорю: “Это как?” - “Ну, о том, что Бога нет. Ты можешь написать: “Бога нет”?”. Я говорю: “Бога нет”. “Нет, - говорят, - статью надо”. Ну, ладно, партия сказала: “Надо”, комсомол ответил: “Есть”". Я иду писать статью, и я не знаю, с чего начать. С папой мы были большими друзьями. Со всеми своими вопросами я обращалась к папе. Я спрашиваю: “Папа, с чего начать?”. Он говорит: “Если можешь, откажись от этой статьи. С Богом не шутят, дочка. Говорю тебе, как фронтовик”. Я говорю: “Папа, ты что? Я не могу отказаться”. “Ну тогда, - говорит, - надо первоисточник”. А что может быть первоисточником? Когда я писала политические статьи, я знала: первоисточник - Карл Маркс, Фридрих Энгельс, Владимир Ильич Ленин. Все четко и ясно. А здесь - какой первоисточник? И отец сказал: “Библия”. Библия? Ну, ладно, а где ее взять? “Попробуй, - говорит, - в церкви”.

Я пошла в одну, другую православную церковь. Батюшки даже говорить на эту тему не стали. Ни с чем я вернулась и попросила папу помочь мне. Он достал пропуск в библиотеку им. Горького, где из запасника мне выдали Библию.

Я впервые держала в руках эту книгу. Это был прекрасный фолиант старинной работы в кожаном переплете с двумя застежками. Я так смело его открыла. Ну, еще первую главу я осилила: “Сотворение мира”. Это было довольно интересно, но непонятно, и я готова была спорить - все-таки Дарвин доказал происхождение человека. Но, когда я дошла до главы, кто кого родил, дальше я уже не продвигалась. Я говорю: ну, неужели я такая глупая, что мне не дается? Да, старославянский шрифт, я списывала на это, конечно, старославянский шрифт. Но я листала, листала, листала Библию, пока не открыла Деяния апостолов, и читаю: “Савл, Савл, доколе будешь гнать Меня?”. Думаю: интересно, кто это Савл? И слышу: “А ты, Татьяна, доколе будешь гнать меня?”. Я растерялась, оглянулась по сторонам - в этом маленьком зале только библиотекарь. Она удивленно смотрит на меня, и я ее спрашиваю: “Что Вы сказали?” Она говорит: “А что Вы услышали?” - чисто по-английски - на вопрос вопросом. Думаю: нет, раз она так спросила, значит, со мной что-то не в порядке. Я говорю: “Ничего”, и так тихонечко думаю: надо с этим разобраться. Каюсь, друзья, я вырвала лист из Библии. Я его вырвала и спрятала в рукав блузки, а Библию закрыла и отдала. Говорю: “Нет, нет, я больше не буду. Не буду работать, не хочу”. Мне было страшно. Мне никогда так не было страшно, друзья. Никогда.

Я вышла из библиотеки и думаю: нет, вот этот воздух, это небо, все прекрасно, все замечательно, это мне просто показалось. И опять слышу: “Доколе гнать будешь меня, Татьяна?”. Я начала озираться по сторонам. Люди идут по сторонам, они идут по своим делам, никто не обращает на меня внимания. Ужас охватил меня. Спрашиваю: “Ты кто?” - “Я Бог твой” - голос был властный, печальный и любящий. Я говорю: “Я тебя не знаю” - “Потому и гонишь, что не знаешь”, - ответил Господь.

Я решила, что у меня начинается какой-то психоз. Я все-таки врач. Я училась на врача, училась в мединституте, отличница. Думаю: так, надо на кафедру психиатрии, все-таки помогут. Потом думаю: да, и сразу скажут: “шизофрения”. Нет, не пойду на кафедру психиатрии. Вот в таком состоянии я бегу домой. Потом думаю: нет, надо все-таки в церковь - статья-то не получается. Надо поговорить с батюшкой, рассказать ему. Нет.

Я в таких была сомнениях. Увидела храм. Зашла в него, и батюшке начала высказывать, но батюшка не понял меня. Он меня выгнал. Он сказал: “Или кайся, или уходи отсюда”. Но я предпочла встать на колени, и говорю: “Только я не грешная. Мне не в чем каяться. Мне совершенно не в чем каяться. Я не грешила”. Батюшка ответил: “Безгрешных нет ни одного”, - он накрыл меня стихарью - “Повторяй за мной молитву грешника”. Я начала повторять за ним молитву грешника, и после каждого слова я говорила: “А я не грешила, этого не было”. В конце-концов батюшка схватил меня за шиворот и вытащил из церкви, и сказал: “Уходи, безбожница, отсюда. Ты пришла развращать народ Божий”. Обидно. Больно. Отсюда меня выгнали.

Иду домой. Пока я дошла домой, папе уже, видно, сообщили. Знаете, особый отдел работал очень хорошо. И папа сказал: “Дочь, ты хочешь, чтобы я пошел в лагерь, и твоя сестра осталась сиротой, и ты?”. Я говорю: “Нет, папа, я не хочу” - “А зачем ты пошла в церковь?”. Я говорю: “Ну, как, мне нужна Библия”. Папа взялся за голову: “Ей Библия нужна. Уходи”, - говорит, - “Уходи. Пусть хотя бы все образуется”.

Иду я по улице и плачу. Еще утром у меня была семья, был дом, был институт. Все у меня было, а теперь у меня уже ничего нет, спасибо Тебе, Господи…. Ответа нет. Думаю: ну вот, значит моя “крыша” на месте, мозги у меня в порядке, будем образовываться. Иду, плачу, сам себя жалею. Когда поняла, что я зашла на окраину Одессы, район Слободки. И вижу, как начался дождик моросящий, дело к вечеру уже - апрель месяц, это перед пасхой, перед вербным воскресеньем. Мне стало холодно. Я стала озираться: где-то, может, знакомое место, где-то, может, в кафе зайти погреться. И вижу, что в какой-то двор заходят люди - не как на гулянку и не как на похороны. Они шли степенно. Женщины в платочках. Такие чистенькие. Такие красивые. Такие спокойные и радостные были лица у них, что мне захотелось побыть возле них, возле этих спокойных людей.

Я пошла за ними. Зашла во двор. Вижу, как они заходят в дом, спускаясь на несколько ступенек. И я пошла за ними. Думаю: ну, выгонят, так выгонят; а вдруг не выгонят - так я согреюсь; посмотрю, что это такое.

Зашла и увидела: на скамеечке сидят мужчины и женщины, разных возрастов, и дети, и старики, и поют. Они так красиво пели. Они так красиво пели. “Слышишь ли ты голос Божий”, - они пели. Думаю: это же про меня, мне же Бог говорил. “Нежно так тебя зовет”. Я себе думаю: ничего себе, нежно. И опять слышу, как Он меня спрашивал: “Доколе будешь гнать Меня?”.

Я тихонько села в уголочек и замерла. Шла служба. Когда закончилась одна проповедь, ко мне подошел проповедник, который проповедовал, и он спросил: “Деточка, а ты к кому пришла? Что ты делаешь здесь?”. Я растерялась и говорю: “К Богу”. “Тогда, - говорит, ты пришла по адресу”. Слава Богу! Спасибо Господу! Служба продолжалась. Еще были два проповедника. Еще были песни, псалмы. Я тогда не знала слова “псалмы” - песни. Но они были все про меня. Мне так было хорошо. И, когда пастор провозгласил, желает ли кто заключить завет с Богом, покаяться… Опять покаяться? Но, если уже второй человек мне говорит, что надо каяться, значит, надо каяться. И я вышла вперед. Меня ноги вынесли вперед. В этот день Господь нашел меня. А я нашла Господа. Я стала членом этой церкви - общины христиан веры евангельской - пятидесятников.


1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14