* * *

Служба закончилась, и нам предложили перейти в соседний зал. Для братского общения накрывались фуршетные столики - бутербродики, канапэ, печенье, пирожные, кофе, чай и соки. Мы перешли. Но мы же уже третью неделю не ели вообще ничего, разве что пару кусочков снега для утоления жажды. Я мужу говорю: “Не вздумай больше одного печенья съесть, потому что у меня нет даже столового ножа тебя оперировать. А стать вдовой в мои планы как-то не входит, дорогой”. Он говорит: “Ну, как? Ну, я хотя бы тогда лучше бутербродик съем”. Я говорю: “Ты что - там же колбаса”. И вдруг слышу за спиной громкий мальчишеский голос: “Вы почему запрещаете мужу кушать?” Это было так неожиданно - на русском языке, в Турции, среди американцев и англичан, - что мы обернулись. Стоял молоденький брат. Мы говорим: “Ты говоришь по-русски? Понимаешь по-русски?”. Он говорит: “Так я гагауз с Молдавии. Я здесь по обмену - учусь в университете. А так как мои родители - христиане-пятидесятники, естественно, тут я тоже хожу в церковь. Я готовлюсь к водному крещению”. Он был так счастлив, что он готовится к водному крещению. Мы его поздравили: “Братик, это прекрасно! Ты на правильном пути”. А он говорит: “Но вы не ответили на мой вопрос: “Почему вам нельзя кушать?” Ну, мы сказали: “Потому что мы больше двух недель ничего не ели. Может быть завороток кишок, и вряд ли входит в план Божий нам умереть в муках прямо на вокзальной площади”. “Как, - говорит, - не ели?” Ну, мы ему и рассказали, что с нами произошло. Бедный мальчик. Он даже и не подозревал, что такое бывает. Он плакал, как ребенок. У него катились слезы, он только умолял: “Не уходите, не уходите. Посидите, я скажу пастору, он же наверняка не понял. Вы так сказали на своем ломанном английском языке, что и я с трудом понял”.

Он побежал к пастору. Мы видели, как он жестикулирует, он ему рассказывает. Друзья, вы видели бледного негра? - это был он. Он просто побелел. У него текли слезы. Он был как посыпанный мукой. Он шел к нам. У него дрожали руки. Он упал на грудь моему мужу.

Брат Элдемозер! Если ты когда-нибудь увидишь эту кассету и услышишь мой голос, низкий поклон тебе, брат. Низкий поклон, ибо то, что ты сделал. Это была воля Божья. Ты был Его орудием. Слава Господу! Мы с мужем Вячеславом благодарим тебя, брат.

Больше мы на вокзал не вернулись, друзья. Больше мы не вернулись. Нас поместили в лучшем отеле, пять звезд, прекрасный номер, все изумительно. Такие чудеса может делать только Господь. Мы приняли ванную. Наши ноги настолько распухли, что, чтобы снять джинсы, пришлось их разрезать, было невозможно их снять. Но мы не об этом думали. Мы славили Господа. Видимо, еда была какая-то на столе, потому что самовар я запомнила. Но остальное нас не интересовало - мы хотели спать. Мы поблагодарили Бога, легли на эту широченную кровать, как на аэродром, и уснули. Я проснулась оттого, что меня кто-то держит за руку и пристально смотрит на меня. Я открыла глаза и увидела человека в белом халате. Заканчивались вторые сутки, как мы спали. Пастор испугался. Он вызвал своего врача. Тот сказал: “Нет, нет, они здоровы, они просто спят”. Слава Господу! Мы выспались. Здоровые, крепкие. Попили чайку (вначале помолились, друзья, прославили Бога, благословили пищу).

Пастор спрашивает: “Чем я могу помочь вам, друзья?” Мы говорим: “Найди нам работу. Пока мы здесь, мы должны себя обеспечивать”. Господь любит трудящихся. Он не любит тунеядцев, которые садятся церкви на шею, и еще и погоняют: “Хочу то, хочу это”. Мы это знаем совершенно точно. А он говорит: “Но ты капитан. Я не могу найти тебе пароход в Анкаре. Тут и моря-то нет. А ты - врач. Это очень сложно - в мусульманской стране женщина-врач”. Я говорю: “Да какой я врач”. Он говорит: “Ты хочешь сказать, что с высшим образованием ты пойдешь в няни?” Я говорю: “Я пойду кем угодно. Я пойду туалеты мыть. Корона моя не свалится - она слишком высоко закреплена”. “Да, - говорит, - это ты правильно сказала. Но это невозможно. Живите, Бог откроет, что”.

Друзья мои, не прошло и пяти дней, как я работала семейным врачом первого секретаря немецкого посольства господина Зона. Мой муж был у него водителем. Когда нас водили по дому и показывали: “Это ваша комната (метров 25, вместе с компьютером, обставлена), это ваша ванная, туалетная комната, это ваша сауна (извините, что маленькая сауна, у вас, наверно, была больше?)” Я говорю: “Ну, конечно, целый вокзал. Хочешь, грейся под батареей, хочешь, купайся в снегу за порогом”. Он не понял юмора, господин Зон. Но он решил, что нас это устраивает. Нас, действительно, устраивали те условия. Воспитывать четверых детей, у которых были хронические заболевания. Друзья, скажу наперед: Господь дал мудрости - эти дети здоровы: и Джеймс, и Франциско, и Виктория, и Алисия. Эти дети выздоровели, буквально через несколько месяцев. Аллилуйя Господу! Слава Ему! И нам еще платили деньги. Представляете, за это все нам еще и платили деньги. Мы деньги переправляли в Украину нашим детям и добивались возвращения на родину. Это была шестая страна.

Наступает Новый год. Мы живем почти год в Турции, в Анкаре, работаем, трудимся в церкви, все прекрасно. Домой нас не пускают - это единственное, что нас омрачает. Но мы имеем уже контакт с детьми, говорим с ними по телефону, имеем возможность отправлять им деньги. Славим Господа, что нам уже немножко легче - мы знаем, что с нашими детьми. Слава Господу! Он знал, что мы с мужем - не Ной, который выдержал смерть своих детей, и Он не положил на наши плечи такое испытание.

Наступает Рождество. Западный весь мир празднует Рождество с 24 на 25 декабря. Церковь собирается в рождественскую ночь у пастора на дому. На коленях славим Господа, благодарим за прошедший год, благодарим за Рождество, что родился Спаситель. Так радостно. И идет пророчество пастору на нас, и он говорит: “Друзья, ведь в этом году наступающем нас покинут брат и сестра Белоус. Их Господь уводит в Болгарию”. Меня как водой облили. Как в Болгарию? Почему в Болгарию? Муж говорит: “Ты забываешься. Если Господь сказал, что Он поведет в Болгарию, то Он поведет в Болгарию. Можешь не сомневаться”. Я говорю: “Господи, но ведь не хочется. Ну, давай весной, а?” Я опять начинаю торговаться с Господом: “Ведь холодно на улице. Давай до весны, а там мы поедем спокойно”. Но, если Господь сказал идти, значит, надо оставлять все и идти.

Мы вернулись домой, предупредили хозяев, чтоб искали на наше место других, потому что нас Господь уводит, но мы не знали, что это будет так быстро. Уже через два дня нас арестовали, потому что на рождественский праздник в доме нашего хозяина собирались послы со всех аккредитованных посольств в Анкаре, и посол Украины тоже. Он давно думал, что от нас и костей не осталось. Он знал нас в лицо, потому что это бывший начальник пароходства. И, когда он увидел нас, поднимающихся по лестнице из своей комнаты в этот зал приема, он уронил ложку, которой размешивал кофе, и уронил следом чашку. Он ничего нам не сказал. Извинился там под каким-то предлогом и удалился. Но через день, 27 декабря, возле дома остановилась полицейская машина, вышли двое полицейских в штатском и предложили нам поехать в полицейский участок заполнить документы, всего-навсего - новый год наступает, надо переоформить документы. В доме была хозяйка, хозяина не было. Она говорит: “Им надо одеться?” Они: “Нет, нет, что вы, мы их возьмем и привезем”. Она говорит: “Не переживайте”, но мы уже почувствовали что-то не то. Так мы туда больше не вернулись. Больше мы туда не вернулись, друзья, потому что нас сразу отвезли в тюрьму.


1  2  3  4  5  6  7  8  9  10 11  12  13  14