* * *

Я предполагал, что меня отвращала от еды депрессия, хотя не знаю, это ли было причиной.

Только знаю, что пытался, но не мог заставить себя жевать. Мне даже не хотелось глотать. Меня подключили к насосу с морфином, который они называли Пи Си. Когда боль становилась очень сильной, я нажимал на кнопку, тем самым вводя себе морфин. Мне нужно было постоянно принимать болеутоляющие. Сначала я пытался воздерживаться от их приема, но врач сделал мне выговор. Он сказал, что от боли тело напрягается, и это задерживает выздоровление.

Вечером мне давали дополнительное лекарство, чтобы я попробовал уснуть. Я пишу «попробовал», потому что дополнительное лекарство не помогало. Ничто не помогало - ни снотворные таблетки, ни обезболивающие уколы, ни дополнительный морфин. Я никак не мог расслабиться или хотя бы облегчить боль.

Я пытался объяснить это, говоря примерно так: «Представьте, что вы лежите на спине в постели со спицами в руках, штырями в ногах и не можете повернуться. По сути, невозможно сдвинуть плечо даже на четверть дюйма, если не потянуться и не схватиться за конструкцию, напоминающую трапецию, которая висит над вашей кроватью. Даже попытка сдвинуться на долю дюйма вызывает кинжальную боль во всем теле. Ты совершенно недвижим».

Так как у меня появились пролежни на спине из-за долгого пребывания в одном положении, в конце концов, мне выдали кровать с водяным матрасом, который постоянно движется. Это помогло вылечить пролежни.

Я покидал палату, только когда меня возили на рентген, и это всегда было приключением. Из-за того что на мне было много металлических деталей и приборов, им было трудно определить, как лучше делать снимок. В рентгеновском кабинете трое или четверо мужчин надевали свинцовые костюмы и держали объектив и пластины за моими закованными в сталь конечностями, потому что не было аппарата, рассчитанного на такие конструкции.

Это также значит, что порой я проводил в рентгенкабинете по два-три часа, пока специалисты пытались определить, как делать снимок, чтобы врач увидел, срастаются ли кости. Мой случай не имел прецедентов.

Когда ко мне приходил кто-то, чтобы везти меня на рентген, он всегда говорил: «А сейчас прокатимся по коридору».

Им больше нечего было сказать, потому что я знал, что это означает. Пока каталка ехала по длинным коридорам, я играл в игру «Соедини точки» С потолочными плитками. Я начал в нее играть с того дня, как вернулся с первой операции. Возможно, я ошибался, но я помню, что отделение интенсивной терапии было совершенно новым, и я стал единственным пациентом.

Когда меня туда привезли, я беспрерывно стонал. Потом я увидел на потолке плитки, и когда я на них смотрел, мне казалось, что они объединяются в какой-то рисунок, который я не мог угадать. Я стал в уме составлять из плиток рисунки и композиции. Когда я этим занимался, думаю, я окончательно сходил с ума, но я все равно это делал. В итоге составление рисунков из плиток стало для меня способом отвлечься, позволяющим хоть на мгновение сосредоточиться на чем-то кроме боли.

Самой страшной ежедневной пыткой была процедура чистки отверстий, в которые входили спицы. Всех сестер, ухаживавших за мной в ортопедическом отделении на двадцать втором этаже больницы Святого Луки, учили очищать эти отверстия. Потому что нельзя было допускать, чтобы кожа приставала к спицам, и им приходилось время от времени отрывать ее, когда она прирастала. Потом сестра вводила в каждое отверстие перекись водорода, чтобы предотвратить заражение. Это было невыносимо больно, и я терпел это каждый день.


1234567891011121314151617181920212223242526272829303132333435363738394041424344454647484950515253545556575859606162636465666768697071727374757677787980818283